Личность Павла I

«Безумный» император

Наверное, ни один российский император не задал столько загадок потомкам, сколько их задал Павел I. В этом человеке загадка всё — происхождение (говорили, что отцом его был граф С. Салтыков, а не Пётр III), вступление на престол (в обход завещания матери, которое таинственно исчезло), религиозные и политические пристрастия (исповедовал православие, но был магистром католического ордена, был врагом французской революции, но вступил в союз с Наполеоном, рьяный патриот и столь же рьяный поклонник прусской военной и государственной системы); даже смерть его загадочна, о ней и сейчас больше легенд, чем достоверных сведений.

Но самой большой загадкой остаётся личность Павла I, прозванного некоторыми недальновидными современниками «безумным» императором.

Свидетельства современников столь разноречивы, что в конце концов им перестаёшь доверять.

После смерти Павла на сто лет был наложен запрет на публикацию документов о его царствовании.

Историческая наука и романисты питались легендами и слухами. Правда, много осталось документов за границей.

Несмотря ни на что, о личности Павла I много писали: поначалу современники и свидетели царствования, потом дети и внуки свидетелей.

Публиковались и заграничные материалы. Много способствовал этому А. Герцен, Вольная русская типография которого в Лондоне регулярно публиковала неизвестные материалы по XVIII веку.

Оценки личности Павла I несли на себе печать пристрастий авторов этих оценок. Уже современники Павла, в зависимости от их убеждений, сильно расходились во мнении насчёт достоинств и характера императора.

Карамзин, историк чуткий, видел в Павле исчадие ада. Он писал: такие феномены, как Павел "явление редкое: ибо мы в течение девяти веков имели только двух тиранов" — и далее называет Ивана Грозного и Павла I.

Далее о Павле он говорит так:

бессмысленный тиран, «лишивший награду прелести, а наказание - стыда».

«Правление варвара, тирана», — говорил о том времени граф Сергей Воронцов, брат Екатерины Дашковой. А вот поэт Державин, постоянно общавшийся с императором, скажет, что Павел «мог быть из царей наивеличайшим». Генерал А. Ермолов (который, кстати, два года пробыл в заключении при Павле) говорил, что «у покойного императора были великие черты и исторический его характер ещё не определён у нас».

«Павел... такой имел дар приласкать... что ни с кем не был я так свободен... как с сим грозным императором», — признавался сенатор И. Лопухин.

О Павле вспоминал Гёте, когда работал над «Фаустом». Наполеон называл Павла «Русский Дон Кихот». Эти два великих человека увидели в русском императоре образец благородства и чести, не находя в нём признака «безумного» императора.

Несмотря на запрет, историки изучали архивы; работы о личности Павла I появлялись. Николай Полевой в начале XIX века несколько статей посвятил рассказу о том, как Павел заботился о крестьянах, а попутно критик пытался оценить его личность — личность человека умного и политика недюжинного.

Историк Д. Милютин (середина XIX века) в работе, посвящённой войне 1799 года, даёт подробный анализ личности Павла и приходит к выводу о наличии у монарха продуманной программы государственной деятельности, которая направлена была на заботу о народе.

В 60-е годы журналы «Русский архив», «Русская старина» начинают понемногу печатать некоторые документы павловской эпохи и воспоминания современников императора.

Два взаимоисключающих мнения о Павле бытовало среди пишущих о Павле.

• Первое — Павел личность неординарная, крупный политик, который мог привести Россию к серьёзным реформам.
• Второе — Павел был «сумасшедший», «безумный» император. Все его действия и поступки были продиктованы случайным порывом, взрывом эмоций, капризом.

Правда, со временем второе мнение берёт верх, хотя и много позже легенда о «сумасшедшем императоре» не раз докажет свою живучесть.

Даже знаменитый историк Н. Шильдер, автор первой монографии о Павле (1901 года, когда был снят запрет на павловские архивы) подтверждает версию о хаосе правления «безумного императора». Ему вторят знаменитые историки К. Валишевский, А. Брикнер. Стоит вспомнить написанный уже в XX веке рассказ Ю. Тынянова, там Павел выведен невыдержанным безумцем.

Но чем дальше, тем больше симпатий вызывает личность Павла у изучающих его жизнь и личность. Очевидно, дистанция времени позволяла взглянуть на личность этого человека более объективно.

Такой крупный историк, каким был В. Ключевский, который не упускал случая критически отозваться о любом из царей, говорил о Павле очень сочувственно:

«Император Павел был первый царь, в некоторых актах которого... проглянуло новое направление, новые идеи. Я не разделяю довольно обычного пренебрежения к значению этого кратковременного царствования...»

Личность Павла изучали не только историки, экономисты и даже психиатры — больше всего ею интересовались литераторы.

Едва был снят запрет на архивы, целая волна литературы о Павле хлынула на прилавки книжных магазинов. У писателей и поэтов «серебряного века» Павел стал одной из любимых фигур. Огромный интерес вызвала у читателей пьеса Д. Мережковского «Павел I». Позже В. Ходасевич начал писать историю Павла.

В произведениях акмеистов, символистов Павел предстаёт страдающим человеком, человеком не понятым. Очевидно, стоит прислушаться к мнению «инженеров человеческих душ» (как называл писателей Чехов).

Павлом увлёкся (правда, намного раньше) и Лев Толстой:

«Я нашёл своего исторического героя, — писал он в 1861 году. — И ежели Бог дал жизни, досуга и сил, я бы попробовал написать его историю».

Мысль о романе писатель не оставляет и позже. В 1905 году просит материалов у В. Стасова. «Читал Павла, — записывает он в дневнике. — Какой предмет! Удивительный!» Наверное, не заинтересовался бы великий писатель личностью пустой и никчёмной, обыкновенным безумцем, сумасшедшим.

А несколько десятилетий спустя замечательная писательница Ольга Форш создаст свой роман «Михайловский замок». Павел обрисован там личностью глубокой, страдающей — рыцарем и человеком доброго сердца.

Очевидно, всё же стоит прислушаться к писателям. В последнее время о Павле появляются очень серьёзные работы, и личность его уже не вызывает отторжения, о ней судят вполне в духе Толстого или Форш — как писатели (недавно вышел прекрасный роман о Павле В. Сергеева), так и историки.

Здесь хочется, прежде всего назвать, имя уже покойного Натана Эйдельмана, две книги которого «Грань веков» и «Мой восемнадцатый век», созданные на основе богатейшего исторического материала, рисуют Павла таким, каким мы его ещё не знали.

Кажется, загадочный, «романтический» император и великий магистр Мальтийского ордена, словно пушкинский Командор, приходит, наконец, к нам, его далёким потомкам — приходит таким, какой он, наверное, и был на самом деле.